От души любил я Гулю за простоту, общительность и храбрость. Как мужественную и преданную нашей Родине дочь, рекомендовал ее в партию. Она часто делилась со мной своими впечатлениями и мыслями. Иногда скажет о ком-нибудь: «Ах, какой он трус! Даже на передовой не бывает».
Одной из ярких черт характера Гули была ее веселость. Веселье всегда сопутствовало ей. Слышал однажды, как ее фронтовая*подруга Клава Семилова сказала: «Она, наверно, не умеет плакать».
Хозяйка, у которой санинструктор Королева жила в Панышшо в продолжении трех месяцев, говорила, когда Гуля долго отсутствовала на передовой: «Вот, нет Гули — и петь некому!» Когда же та возвращалась, то еще от калитки слышался знакомый голос, и все узнавали, что идет Гуля. Она или пела, или насвистывала какую-нибудь понравившуюся мелодию. Так, однажды Гуля услышала где-то шуточную частушку:
                 Губки-бантики, губки-бантики,
                 Губки в узел вяжутся,
                 А мой милёночек ненаглядненький
                 «Дикалоном» мажется.
И несколько дней при случае напевала эти веселые куплеты, вызывая невольную улыбку подруг. Часто напевала также песенку из кинофильма «Пархоменко»: «Любо, братцы, любо». Пела «В землянке», «Милый друг», «Боевая подруга» и многие другие. Но в минуты грусти, знаю, она пела иногда шульженковскую «Маму»:
Девушки-подруги говорили, что Гуля очень любила своего сына и часто вспоминала о нем.
«Когда он впервые назвал меня «мама», — вспоминала она, — я прыгала до потолка!»
Много можно говорить о той большой популярности и любви, которыми пользовалась Гуля в полку, дивизии, у бойцов и командиров. Везде, где бы оы ни проходила, бойцы тепло приветствовали и окликали: «Гуля, зайди к нам!» У нее всюду были друзья, и она со все ми умела просто, по-товарищески говорить. Бывая часто с командиром полка на передовой, Гуля беседовала с бойцами, писала им письма на родину. До приезда в полк работала в агитбригаде. Стихом и песней скрашивала суровую жизнь фронтовиков. Чаще всех читала стихотворение Симонова «Жди меня» и отрывки из поэмы Маргариты Алигер о Зое Космодемьянской.

Исполняла все это под скрипку или баян. Она буквально всех захватывала этими стихами. Когда по личной просьбе Гуля ушла из агитбригады в полк, ребята часто с сожалением вспоминали о ней.
Гуля, как никто другой, умела личные интересы подчинять общему делу, боевой деятельности. Однажды летом она случайно разбила бутыль с горючей жидкостью и сильно обожгла ноги. Но, несмотря на настояние командира полка, отказалась пойти в медсанбат.
— Нечего мне там делать, — сказала она.—Мне там скучно будет! — и рассмеялась.
Можно сказать, что Гуля ничего не боялась и не считалась ни с какими трудностями. В холод и дождь, когда надо, не задумываясь, выходила из помещения в темную ночь, выполняя боевое задание. Всегда стремилась на передовую. Казалось, ей было тесно и неуютно там, где нет опасности. И когда пришлось в течение недели оставаться в тылу у больного командира полка, уделяя ему заботу и внимание, она все же заявила: «Как мне надоело здесь сидеть! Наверно, забыла дорогу на передовую».
Была она чрезвычайно заботлива и добра к товарищам, но в то же время и требовательна. Во время одной операции был ранен боец. Однако ни у кого не нашлось ножа, чтобы разрезать нательную рубаху на полоски и перевязать его. Тогда Гуля зубами разорвала одежду, перевязала рану и заставила бойцов вынести в расположение части раненого товарища.
...В кругу близких друзей Гуля говорила: «Я больше всего боюсь, что меня стукнет в этом ровике». Или: «Боюсь, чтоб меня не сочли за трусиху». Она предпо¬читала смерть на поле боя.
Первый стрелковый батальон Гуля особенно любила и часто посещала его. Ей нравились там мужественные простые люди, в частности, комбат Иван Плотников, волевой и простой в обращении с товарищами. Иногда он шутил: «Гуля! За кого ты из нас выйдешь замуж? Сколько ты нас за нос будешь водить?» А Гуля отвечала: «Эх вы, черти полосатые! Разве сейчас, об этом думают?!»
Помню, как после одного боя вечером командование батальона пошло в роты к бойцам, в занятые немецкие окопы и траншеи. В этом бою Гуля работала без устали. Об этом рассказывал автоматчик Гавриленко. «Она меня просто замучила, заставляя делать то же, что делала сама: того перевязать, того оттащить. Я не знаю, когда она отдыхала».

                                                      С.М. Зенин ,помощник начальника политотдела дивизия по комсомолу